|
5
Великий князь Александр Николаевич (будущий Александр
Второй) совершал путешествие по стране, в которой предстояло ему царствовать.
Ехал быстро — сопровождавший его Жуковский сравнивал поездку своего
воспитанника по России «с чтением книги, в которой великий князь прочтет пока
только оглавление». «В Оренбурге генерал-губернатор Перовский устроил ему
блестящий прием, соединив европейские удовольствия с азиатскими
потехами, — сообщает официальная история жизни и царствования Александра
Второго. — Поутру вновь образованные регулярные башкирские полки,
смешанные с уральскими казачьими, стройными маневрами занимали великого князя;
вечером Киргизская орда, нарочно прикочевавшая к Оренбургу… забавляла его всем,
чем только могла: скачкою на лошадях маленьких полунагих киргизят; скачкою их
же на верблюдах; состязанием киргизов в борьбе между собою; заклинанием змей;
хождением босыми ногами по голым острым саблям, дикою пляскою… Не обошлось и
без бала, происходившего посреди киргизского кочевья, в нарочно выстроенной
изящной галерее, под звуки европейского оркестра. Бал удался как нельзя лучше,
и великий князь долго танцевал с оренбургскими красавицами».
16 июня 1837 года наследник прибыл в Уральск. В
официальной истории говорится: «Ему была показана примерная рыбная ловля
осетров, и летняя, и зимняя… Из пойманного осетра тут же вынули икру, посолили
ее и подали к закуске на особо устроенном плоту. Пребывание в Уральске цесаревича
ознаменовано закладкой церкви во имя св. Александра Невского, первого
православного храма среди раскольничьего населения края».
В дневнике Василия Андреевича Жуковского лишь наметка:
«Переезд из Оренбурга до Уральска. В. князь в закрытой коляске. Я вместе с Перовским,
сначала в тарантасе с Далем…» И затем: «С Далем на берег Урала. Приготовленные
рыбные ловли», — дальше дневник Жуковского, как сеть рыбой, набит словами:
«Ловля под учугом, абрашка… Малое багренье. Большое багренье… Пешня. Багор.
Подбагренник. Чекушка… Имя лодок. Бударка с кривым железным носом…» Присутствие
Даля на берегу Урала чувствуется по записям в дневнике Жуковского.
Жуковский отмечает в дневнике: «Пряданье мальчишек с
берега» (теперь слово «прядать» помечается как устаревшее — прыгать, скакать, сигать);
полковник из свиты цесаревича расшифровывает в письме строку из дневника
Жуковского: «Нас удивляли мальчики, бросавшиеся с высокого здесь и крутого
берега Урала с разбега в воду и нырявшие в ней как рыба, и этих мальчишек здесь
так много, что они на всем протяжении более версты забавляли нас, бросаясь один
за другим». Мальчики, забавлявшие цесаревича опасным пряданьем, учились быть
«привычными нырялами, исправляющими какое-либо дело под водою» (так объясняет
Даль слово «водолаз»): нелегко, просунув правую руку в петлю тяжелой абрашки
(«ручной железный крючок на темляке, коим водолазы подсекают изручь красную
рыбу»), пробраться в плотно сбитый осетровый косяк, подсечь трехпудовую сильную
рыбину и выволочь ее на поверхность, — цесаревичу, кажется, показывали и
такую «забаву»; смысл ее проясняется в следующей строке дневника Жуковского:
«Нужно продать на 500 рублей каждому, чтобы жить».
Великого князя ждали в казачьем краю не для того
только, чтобы накормить икоркой или увидеть закладку храма, который здешним
раскольникам был вовсе ни к чему.
Накануне приезда в Уральск наследника-цесаревича пошел
слух, будто по крепостям разосланы «лазутчики» «для выведывания нужд казачьих».
В доме старшины Назарова собрались недовольные и составили прошение: власти
недодают казакам жалованье, ущемляют с продажей рыбы и сенокосами; Покотилов
назначен атаманом не по выбору, а насильно, он теперь и чиновников ставит не по
выбору, а кого захочет, на общественные деньги купил себе дом с мебелью… «Это
правда, это правда, это правда все была».
Ожидая приезда наследника, казаки говорили Далю, что
не видели «царского кореню» со времени государя Петра Третьего (то есть
Пугачева — помечает Даль).
Жуковский в дневнике пишет хотя намеками, однако
подробнее, чем официальная история: «Визиты Стахею и Андреяну Дмитриевичу Мизиновым.
Они в оппозиции… К Василию Осиповичу Покотилову, войсковому атаману. Анекдот о
выборе Покотилова; Мизинов: я их поставил на колена, я их и подыму…» Очень знаменательно:
Стахей и Андриан Мизиновы, знатные казаки, составители прошения. У городских ворот экипаж его высочества был задержан
небольшой толпой уполномоченных, один — Асаф Бухаров, — стоя на коленях,
держал в руках бумагу. Адъютант наследника бумагу принял; уполномоченные расступились
— кареты тронулись дальше. Казаки, вышедшие на дорогу провожать великого князя,
радостно кричали: «Взял! Взял!» В Уральске царили торжество и веселье — будет
казакам «высочайшая милость». Покотилов составлял для Перовского список
«главных действователей», «извергов» и доносил, что сам арестовать их не
решается — быть волнению. Военный губернатор докладывал в Петербург, что разбор
дела без войск вызовет «открытое возмущение». Перовский предлагал
воспользоваться случаем и под предлогом строгого наказания силой внедрить
преобразования, угодные правительству: отменить наемку, ввести мундиры и
очередность службы, покончить с расколом, выслать из войска всех беспокойных. В
торжествующий, веселый Уральск нежданно вступили воинские части. Ужас охватил
жителей: запирали накрепко ворота и двери домов, дети и женщины попрятались в
подполья и подвалы — ждали грабежа, насилья; вслед за отрядом явился Перовский,
объявил город на военном положении и назначил комендантом подполковника Геке.
|