Воскресенье, 16.12.2018, 23:05
История царствования Александра II
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
Поиск
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
В поисках знаний - 1«…Германия набросилась с совершенно исключительной
энергией на естественные науки…» К. Маркс В 1856 году умер Петр Кононович Боткин. Дела фирмы требовали немедленного вскрытия завещания,
что и было совершено в присутствии родственников. Управление фирмой по торговле
чаем было завещано четырем сыновьям, двум от первого, двум от второго брака.
Василий Петрович был одним из них. Так смерть отца вернула литератора и
философа Боткина в область коммерция. Отец возложил на него также заботу о всей
семье. Большая часть капитала была завещана братьям,
оставшимся в «фирме», а остальным, в том числе и Сергею Петровичу, — по 20
тысяч рублей. «…Следует отдать должную справедливость этой почтенной
семье. — писал Белоголовый, — что такое неравномерное распределение
наследства нисколько не нарушило искренности дружеских отношений между
братьями». После возвращения Сергея с фронта родные советовали
ему заняться частной практикой, друзья — поступить в госпиталь. Но молодой врач
искал для себя другого. Все яснее понимал он недостаточность знаний, полученных
в университете. Иноземцев посоветовал Боткину ехать за границу, чтобы ознакомиться
с западноевропейской медициной. Отцовское наследство давало возможность
выполнить это — лучшего применения полученным деньгам Сергей не видел. «Решив главное, — вспоминал потом Боткин, —
я ни от кого не мог получить указаний и советов, где, как и у кого можно было
заниматься с пользой в Европе». По примеру большинства отправляющихся в то время для
усовершенствования за границу Боткин решил ехать в Германию. Кенигсберг был первым
немецким городом на его пути. Здесь он надеялся поработать в терапевтической
клинике профессора Гирша. Но руководитель клиники в момент его приезда
отсутствовал, и Боткин не мог начать работу. Разговорившись с одним из
ассистентов, он узнал, что в Германии лучшим учителем считается вюрцбургский
профессор патологической анатомии Рудольф Вирхов. О Вирхове говорили как о создателе новой школы,
выступающей с резкой критикой гуморального направления. Боткин решил немедленно ехать в Вюрцбург. Первые лекции Вирхова разочаровали Боткина. Где же
громовые слова, сокрушающие мистику гуморальной теории, где гениальные
обобщения, в чем сущность нового учения? «Он читал о кровяном сегменте, распространяясь со
свойственной ему обстоятельностью, о различных морфологических видах, —
вспоминал Боткин. — Все эти мелкие подробности до такой степени казались
мне скучивши и ненужными, что я понять не мог, как можно терять время на такие
пустяки». Но скоро он начал понимать, что в этих пустяках и
заключена основная взрывная сила учения Вирхова. Избегая умозрительных
построений, столь характерных для гуморалистов, Вирхов в основу научного
исследования положил точный опыт, эксперимент. Целлюлярная патология Вирхова
представляла широкую теоретическую систему, охватывающую все основные стороны
жизнедеятельности организма в нормальных и патологических условиях. Вирхов
исходил из учения о клеточном строении организма. Клеточная теория, сформулированная в 1838–1839 годах
Т. Шваном и М. Шлейденом, устанавливала единый принцип строения всех многоклеточных
организмов и тем самым стала основой учения о живой природе. Вирхов в своей патологии назвал клетку краеугольным
камнем в твердыне научной медицины, он трактовал живой организм как сумму
независимых клеток и утверждал, что «врач не может разумно мыслить о болезненных
явлениях, если не находит для них точно определенного места в теле». Главным орудием в его работах был микроскоп. Микроскоп
открывал новые, неведомые стороны жизни организма, показывал жизнь клетки. Боткин был знаком с клеточной теорией Швана и
Шлейдена, умел обращаться с микроскопом. Но эти сведения оставались для него
мертвым капиталом. Теперь каждое микроскопическое исследование связывалось с патологическими
изменениями в человеческом организме, оно проливало новый свет на те тайны
природы, к постижению которых стремился молодой ученый. Боткин писал в Москву
братьям и Белоголовому; «Я должен много работать, много учиться, от многого
отказаться, чтобы понять все значение и богатство нового учения». Целлюлярная патология строго основывалась на опыте, и
это главное, что покорило в ней Боткина. Уж очень соблазнительной была та
конкретность и доказательность экспериментами, которая лежала в ее основе.
Сергей Петрович стал горячим приверженцем нового учения. Осенью 1856 года профессор Вирхов был переведен в
Берлин. Боткин отправился туда же. Первое время он восторженно относился ко всему, что
увидел в Германии. Белоголовый вспоминает: «Боткин в письмах с любовью, с
увлечением говорил о Вирхове, о клиниках, ярко описывал богатые и для всех
открытые сокровища Берлинского университета…» Делился своими впечатлениями Сергей Петрович и со
старшим братом. Василий Петрович писал Анненкову: «На днях получил письмо от
Сергея. Боже мой, какая кипит страшная работа в европейском научном мире! И посмотрите,
на какой путь пробирается медицина: микроскопическая анатомия и химия кладутся
теперь в основу ее; все стремится проверить опытом и наблюдением, абсолютные
теории предаются осмеянию… Сергей, который был здесь дельный малый и выдержал
экзамен на доктора, с ужасом пишет, до какой степени отстало наше медицинское
образование от того, что теперь делается в Германии. Вообще замечательно в
последнее время страшное движение Германии на поприще естественных наук, от
которых так долго удерживало ее исключительное преобладание философии.
Представьте же, философские аудитории положительно пусты, едва находится по 2,
по 3 слушателя, уж истинно „последних могикан". Аудитории наук естественных,
напротив, переполнены».
|
|