Понедельник, 16.09.2019, 07:34
История царствования Александра II
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
Поиск
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
В доме на Маросейке - 3В 1845 году к тринадцатилетни) Сережи Василий Петрович
наглел ему учителя — Аркадия Францевича Мерчинского, воспитанника Московского
университета. Это был талантливый педагог, умный, разносторонний человек. Под влиянием Мерчинского у Сергея созрело желание
изучать математические науки и поступить на физико-математический факультет. Однако ни увлечение математикой, ни любовь к музыке не
могли отвлечь Сергея Боткина от общения с друзьями Василия Петровича.
По-прежнему стремился он присутствовать на всех сборищах за «большим столом»,
по-прежнему слушал затаив дыхание чтение рукописей, книг, потом критику
прочитанного — отзывы, часто восторженные или безжалостные, уничтожающие, но
всегда искренние. О спорах в кружке Герцен вспоминал: «Наши
теоретические несогласия вносят жизненный интерес. Они рождаются из потребности
деятельного обмена мысли, держат умы бодрее, мы растем в этом трении друг о
друга». Но с каждым годом споры делались все ожесточеннее.
Становясь старше, Сергей старался разобраться в сущности их, понять, почему
люди, которые были для него высшими авторитетами, — брат Василий,
Белинский, Грановский, Герцен не могут прийти к общему мнению. Как-то в его присутствии на подмосковной даче в
Соколове неожиданно разгорелся между друзьями Спор. Сергей не заметил, с чего и
нак начался разговор. Белинский, обращаясь к сидящему в плетеном кресле Грановскому,
говорил взволнованно, убеждающе: — Вы, конечно, цените в человеке чувства.
Прекрасно! Так цените же и этот кусок мяса, который трепещет в его груди,
который вы называете его сердцем и которого замедленное и ускоренное биение
верно соответствует каждому движению вашей души. Вы, конечно, очень уважаете в
человеке ум? Прекрасно! Так остановитесь же в благоговейном изумлении и перед
массой его мозга, где происходят все умственные отправления, откуда по всему
организму распространяются через позвоночный хребет нити нервов, которые суть
органы ощущений и чувств. Надо отбросить все прежние заблуждения и понять, что
природа человека не двойственна, а едина. Грановский возразил скорбно: — Я никогда не приму вашей сухой, холодной мысли
единства тела и духа. В ней исчезает бессмертие души. — И добавил еще
тише: — Личное бессмертие мне необходимо. В семье Боткиных никто не подвергал сомнению
существование души. О душах умерших молились так же, как о здравии живых. То,
что услышал Сергей в Соколове, было для него н ново и непонятно. Сергей
заговорил о своих сомнениях с Аркадием Францевичем. Мерчинский посоветовал почитать
сочинения Герцена и принес ему статью, напечатанную в «Современнике», — «О
месте человека в природе». Сергей прочел: «Человек не вышел готовым из рук
творца. Палеонтология, сравнительная анатомия и физиология говорят о том, что
человек лишь звено в великой цепи природы. Человека и природу должно не противопоставлять
друг другу, а рассматривать как две главы одного романа, две фазы одного
процесса». И дальше: «Поскольку человек фаза природы, а природа материальна,
это значит прежде всего, что человек сам материален, следовательно в нем нет
ничего непознаваемого. Открыт путь к изучению всех видов деятельности человека,
включая самую таинственную из них — жизнь». Сказанное Герценом было интересно. Но Грановский —
столь же светлый и оригинальный ум — думает иначе. Иное мнение и у брата
Василия… Так споры взрослых будили в подростке Боткине новые
мысли, заставляли искать свой путь к истине.
|
|