Суббота, 21.04.2018, 05:25
История царствования Александра II
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
Поиск
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
Последнее десятилетие - 4Спешно вызвали из Петербурга брата, Михаила Петровича.
Приехали все сыновья Сергея Петровича и его дочь Анастасия с мужем, доктором Бородулиным.
Привезли и старших девочек от второго брака. Около больного неотлучно находился
и Николай Андреевич Белоголовый, живший в то время в Ментоне. Он пишет в своих
«Воспоминаниях»: «Ухудшение шло так быстро, что даже задержать смертельный
исход не представлялось никакой возможности, и он наступил 24 декабря [12. XII
старого стиля] 1889 года в 12 с половиной часов дня… Смерть унесла с земли
своего непримиримого врага». Хоронили Боткина в Петербурге. 18(30) декабря 1889 года у Варшавского вокзала
собралась толпа, встречавшая гроб с телом С. П. Боткина, хотя население столицы
не было оповещено о прибытии праха в Петербург. «Многотысячная толпа терпеливо
стояла, несмотря на отвратительную туманную погоду с мокрым тающим снегом,
залеплявшим глаза, — вспоминает А, Погожев. — Гроб вынесли из вагона
и так и понесли на руках. Процессия тянулась по пути следования к Новодевичьему
монастырю, по Обводному каналу и Забалканскому проспекту на протяжении 4
верст». Похороны состоялись на другой день. В это время в
Петербурге проходил 8-й съезд русских натуралистов и врачей. Участников съезда
не оповестили о похоронах Боткина. Известие пришло неожиданно, но большинство
секций сразу прекратило работу и поспешило к Новодевичьему кладбищу. Много было сказано прочувствованных речей на похоронах
С. П. Боткина, но лучше всех, пожалуй, сказал художник И. И. Шишкин: «Вот пришел поклониться праху богатыря и какого же чудес…[лакуна]» Через три года после смерти С. П, Боткина Н, А.
Белоголовый задает вопрос: «…Могла ли бы жизнь Боткина быть спасена, если бы он
подверг себя своевременно целесообразному лечению?» — и сам отвечает на него:
«Возможно, что если бы при первых проявлениях сердечного расстройства Боткин
подчинился бы тому режиму, какой он непременно предписал бы всякому больному,
обратившемуся к нему за помощью при подобных болезненных припадках, его жизнь
могла быть продлена, но такой режим… Боткин решительно не в состоянии был бы
вынести; для этого прежде всего потребовалась бы… полная перемена образа жизни,
уклонение от всяких волнующих занятий, обречение себя на бездействие, — и
Боткин был бы не Боткин, если бы он согласился на такие требования». «…вспоминается мне, как в конце 1887 г., за два
года до его смерти, я, исследовав его впервые в Париже, посоветовал оставить на
год занятия и провести зиму в Ницце; он даже побледнел, замахал решительно
руками и, задыхаясь от волнения, вскричал: „Ну как ты можешь подать мне такой совет?
Да разве ты не понимаешь, что клиника все для меня и что без нее я жить не
могу? Я тогда совсем пропащий человек" и т, д., — и в его горячих,
взволнованных словах слышалась такая искренность и непоколебимая убежденность
фанатика, что оспаривать его не было никакой возможности»!
|
|