Вторник, 26.01.2021, 12:11
История царствования Александра II
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
Поиск
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
На родине - 6Интересно отметить взгляд Боткина на поведение врача
по отношению к больному и его окружающим: «Я считаю непозволительным врачу высказывать
больному свои сомнения и возможности неблагоприятного исхода болезни, если
какие-нибудь особые условия со стороны больного или его семьи не заставляют
высказать предполагаемые сомнения; но и тут не следует забывать всю возможность
ошибки и всю тяжесть могущих быть дурных последствий для нервной системы
больного, мысль о предстоящей смерти которого не может благотворно действовать
на течение болезни. Высказывая свои предсказания окружающим, врач должен
поступать с большой осторожностью: он должен беречь больного и окружающих, от
которых приходится иногда скрывать тяжелую истину в интересах самого больного.
Надежда спасти больного или продлить его дин действует благотворно не только на
окружающих его близких и ухаживающих за ним, но и на самого врача, бодрое
состояние духа которого необходимо как для больного, так и для его окружающих». Работа в клинике, лекции, прием больных — все это
требовало громадного труда, колоссального напряжения. Боткин писал
Белоголовому: «С тех пор как ты уехал из Питера, работа моя росла с каждым
днем. Занимаясь в клинике и подготовкой к лекциям, по-прежнему почти все
остальное время приходилось отдавать больным, или консультации в городе, или же
приему больных дома: в последние месяцы пребывания в городе мне приходилось у
себя на дому исследовать до 50 больных и даже более в один вечер, на другой
день лекция, опять консультации в городе и опять прием дома. Нынешний год клинику
я вел безупречно, не было почти ни одной лекции, которую бы читал на шаромыжку;
приготовляясь к лекциям, следил за журналами; случаи же были в большинстве
случаев самые задорные, потому что материал для клиники по преимуществу выбирал
из амбулаторных больных, в их у нас перебывало в течение клинических занятий
1000 человек. Одним словом, для клиники приходилось столько работать, что при
трудах „из-за деньги" время для отдыха равнялось почти нулю». В другом письме он жалуется Белоголовому: «Когда же.
наконец, придет время, что не нужно будет постоянно плакать о том, что день
сделан не из 40 часов? Ведь, если бы еще страдал деньголюбием, честолюбием,
славолюбием — клянусь честью, что плюю на все, что может успокоить припадки
этих человеческих болезней… тружусь, как последний поденщик. Лето все ухнуло в
составлении рефератов, в подготовке к лекциям да в приемах больных, что
прикажешь делать?» Сергею Петровичу действительно были всегда чужды
всякие денежные и честолюбивые расчеты. «Боткин, не будучи денежным человеком,
тем не менее… с одинаковым вниманием относился к высокопоставленному лицу, и к
богачу, и к больничному пациенту, и к пришедшему к нему летом соседу-мужику.
Среди его ежедневных городских консультаций редкий день из пяти-шести визитов
он не имел одного или двух даровых», — свидетельствует Белоголовый. Много времени уделял Боткин помощи своим ученикам в их
научных работах. Писал Сергей Петрович и сам статья и рефераты для «Медицинского
вестника» и «Военно-медицинского журнала». Целью этих работ было познакомить
русских врачей с иностранной: медицинской литературой. Но больше всего Сергей Петрович увлекался научной
работой. «Научная работа, — писал он брату Михаилу, — для меня нужна,
как насущный хлеб, без которого я существовать решительно не в состоянии». Работал Боткин всегда с увлечением, самозабвенно. В одном из писем Белоголовому он пишет: «До какой
степени меня охватывает какая-нибудь работа, ты не можешь себе вообразить; я
решительно умираю тогда для жизни: куда ни иду, что ни делаю — перед глазами
все торчит лягушка с перерезанным нервом или перевязанной артерией. Все время,
что был под чарами сернокислого атропина, я даже не играл на виолончели,
которая теперь заброшенной стоит в уголке». (Боткин проводил тогда исследование
анестезирующего действия сернокислого атропина.) Жена его Анастасия Александровна жаловалась
Белоголовому: «Он, право, сумасшедший, Белоголовый. Вы на него не взыщите,
вообразите себе, что он и во сне постоянно бредит медициной. На днях я бужу,
говоря, что пора вставать, а он отвечает: „А, пора, а я думал, что как теперь
военное время, то взять бы одну ногу французскую, другую русскую ногу и
попробовать над ними мой электрический аппарат". И такого рода благоразумные
ответы мне часто приходится слушать».
|
|