Понедельник, 16.09.2019, 07:37
История царствования Александра II
в лицах и биографиях
|
Меню сайта
Поиск
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
На родине - 4Лекция Сергей Петрович всегда читал стоя, держался
крайне просто. «Боткин имел обыкновение, — вспоминает А.
Сталь, — во время клинических разборов ставить ногу на стул, упереться
локтей о свое согнутое колено и в течение всей устной беседы пощипывать свою
реденькую клином бородку». Сила его лекций была в конкретности и логике
изложения, в уменье заставить слушателя самого сделать выводы, научить его
клинически мыслить, как он сам это называл. Ученик Боткина Н. Я. Чистович так описывает его
лекцию-разбор: «…Началась лекция с расспроса больного. Расспрос
длился долго и для новичка мог показаться даже слишком детальным. Затем
следовало тоже очень подробное детальное исследование больного, затянувшееся
почти до конца официального срока лекции. Но вот Сергея Петрович окончил собирание
данных, повернулся к аудитории, оперся рукою на решетку и приступил к анализу и
комбинированию собранных материалов. Все, что казалось такой беспорядочной
кучей, подчас мелочными данными, все это на наших глазах стало
рассортировываться, комбинироваться в стройное, красивое строение». «Никогда лекции Боткина не отдавали книжным
духом, — пишет другой его ученик, А. Сталь. — В них трудно было
слушателям заметить что-либо вычитанное, выученное и придуманное с предвзятой
мыслью. Напротив того, нам казалось, что мысли лектора творятся здесь же, перед
глазами слушателей. Его словесные образы выливались в соответствующую форму самовольно,
по мере их создания в мозгу». Если мы обратимся к «Клиническим лекциям» Боткина, то
заметим еще одну особенность; в них основное не описание общих случаев болезни,
а конкретный разбор больного с определенным заболеванием. Главное, считал
Боткин, — овладеть методом исследования больного и не бояться тратить
время на разбор одной какой-либо болезни, изучая ее на различных больных со
всей возможной тщательностью. Так, например, за один семестр он 18 лекций
посвятил разбору тифа. И какой же это был разбор! Он поражал логической связью
со всеми наблюдаемыми явлениями, со всеми особенностями организма каждого
больного. «Нельзя говорить о клинической картине болезни вообще, вне связи с
данным больным, — подчеркивал Боткин. — Болезни всегда развиваются
по-разному, в зависимости от особенностей индивидуума». В здании бывшего Морского госпиталя, в первом этаже
клинического корпуса, была расположена терапевтическая факультетская клиника
для студентов четвертого курса на 34 койки. Туг же проходили клиническую практику
врачи, прикомандированные к Медико-хирургической академии. Здесь молодой
профессор организовал амбулаторный прием больных. Принимал пять раз в неделю. Амбулаторный прием еще больше увеличил загрузку Сергея
Петровича. Теперь он проводил в клинике весь день. Боткин приезжал туда обычно
к десяти утра. С одиннадцати в лаборатории начинались химические в микроскопические
исследования, проводимые студентами и молодыми врачами. Первое время все
лабораторные исследования со студентами Боткину приходилось проводить самому,
только в 1861 году он подготовил себе помощников для руководства практикой. Это
дало возможность выкроить больше времени для научной работы со
старшекурсниками. К часу студенты заполняли аудиторию я слушали лекции
Сергея Петровича, а после лекций — снова обход больных и прием в амбулатории
под его наблюдением. «Сам неутомимый работник, Сергей Петрович требовал
того же от своих учеников. Всякая небрежность, недостаточно внимательное
отношение к больному неумолимо преследовалось им», — вспоминал Н. Я.
Чистович. С пяти до семи — вечерний обход клиники, и от семи до
девяти вечера — чтение курса терапии для доцентов, на которое допускались все
желающие. С работы в амбулатории началась врачебная слава
Боткина. Все больше людей, лечившихся в амбулатории, рассказывали о новом
профессоре, которого скоро стали называть, как и Пирогова, «чудесным доктором».
В амбулатории, собственно, предполагалось вести прием беднейшего населения, но
вскоре ее стали осаждать люди всех сословий. Популярность Боткина как врача и отзывчивого человека
росла. Эта популярность принудила Сергея Петровича начать частную практику.
Петербуржцы считали несправедливым, что такой опытный врач замыкается в стенах
академии и не оказывает помощь нуждающимся на дому. В квартиру у Спаса
Преображения стали стучаться больные, прося принять их или выехать к
заболевшему. Сергей Петрович никому не мог отказать в помощи. «Его обаяние среди больных поистине носило волшебный
характер: лечило одно его слово, одно посещение больного», — рассказывал
впоследствии И. П. Павлов. «Каждый новый пациент делался безусловным поклонником
его, — вспоминает Белоголовый. — Добросовестность, точность,
напряженная внимательность, приветливая внешность… необыкновенная человечность,
искреннее участие к страждущему, еще более искреннее желание помочь ему сделали
из него идеального врача». Основой врачебного успеха Боткина был его редкостный
талант диагноста. «И это ли не был клиницист, поражавший способностью
разгадывать болезни и находить против них наилучшие средства», — вспоминал
И. П. Павлов. А Сеченов, рассказывая об особенной любви Боткина к исследованию
сложных случаев заболеваний, писал: «Тонкая диагностика была страстью Боткина,
и в приобретении способов к ней он упражнялся столько же, как артисты, вроде
Антона Рубинштейна, упражняются в своем искусстве перед концертами». Ряд диагнозов Боткина вошел в историю медицины. Так,
например, Боткиным впервые в мире был поставлен прижизненный диагноз закупорки
воротной вены. Один из современников вспоминает, что, когда Сергей Петрович
поставил этот диагноз, никто не верил в него. Больной прожил несколько недель,
«теша злорадство недоброжелателей Боткина». Они надеялись на клиническую ошибку
со стороны Боткина и рассчитывали, что вскрытие наглядно докажет «шарлатанскую
заносчивость молодого профессора».
|
|